22-10-2002
Константин Симонов
(1915 - 1979)
|
ЖДИ МЕНЯ и Я ВЕРНУСЬ
Жди меня, и я вернусь, Только очень жди, Жди, когда наводят грусть Желтые дожди, Жди, когда снега метут, Жди, когда жара, Жди, когда других не ждут, Позабыв вчера. Жди, когда из дальних мест Писем не придет, Жди, когда уж надоест Всем, кто вместе ждет.
Жди меня, и я вернусь Не желай добра Всем, кто знает наизусть, Что забыть пора. Пусть поверят сын и мать В то, что нет меня, Пусть друзья устанут ждать, Сядут у огня, Выпьют горькое вино На помин души... Жди. И с ними заодно Выпить не спеши
Жди меня, и я вернусь Всем смертям назло. Кто не ждал меня, тот пусть Скажет: - Повезло. Не понять не ждавшим им Как среди огня Ожиданием своим Ты спасла меня. Как я выжил, будем знать Только мы с тобой, - Просто ты умела ждать, Как никто другой.
1941 |
Wait
for me, and I will return.
Wait
for me, and I will return.
Wait
for me, and I will return, 1941
|
Espérame
Espérame y volveré, Espera, espera. Aunque las lluvias amarillas Infundan tristeza, espera. Espera aunque la nieve caiga y vuelva a caer, Espera aunque el calor te sofoque, Espera aunque otros Olvidados de ayer No esperen. Aunque no llegen cartas Del frente distante, espera. Espera aunque todos los que esperaban
Se hayan
cansado de esperar.
Espérame y volveré, No hagas caso De quienes insisten En que es hora de olvidar. Que madre e hijo crean Que ya no existo, Que los amigos se cansen de esperar, Que se sienten junto al fuego, Que beban vino amargo A la salud de mí alma... Espera. Y no te precipites
A beber
con ellos. Espérame y volveré, A pesar de todas las muertes, El que no me esperaba Que diga: Tuvo suerte. Aquiellos que no supierin esperar, no podrán comprender Que en medio del fuego Tú fuíste quien me salvó Esperándome. Cómo salí con vida Sólo tú y yo lo sabremos, Simplemente porque tú supiste esperar
Como
nadie en el mundo. 1941 |
LINKS:
|
Бывает иногда мужчина - Всех женщин безответный друг, Друг бескорыстный, беспричинный, На всякий случай, словно круг, Висящий на стене каюты. Весь век он старится и ждет, Потом в последнюю минуту Его швырнут - и он спасет.
Неосторожными руками Меня повесив где-нибудь, Не спутай. Я не круг. Я камень. Со мною можно потонуть.
1946
|
Speaking In Tongues
It happens timely to a man To be the women's silent pal: Benevolent, unsound fan, All «just in case», the safety belt That's hanging on the cabin's wall. He ages and anticipates To be put on, avert the fall — The common of last minutes' aid.
While hanging me with careless hands, Just know that I'm no belt, but stone, And should you try to put me on, You won't escape the harm, you'll drown.
|
|
Ты помнишь, Алеша, дороги Смоленщины, Как шли бесконечные, злые дожди, Как кринки несли нам усталые женщины, Прижав, как детей, от дождя их к груди,
Как слезы они вытирали украдкою, Как вслед нам шептали:- Господь вас спаси!- И снова себя называли солдатками, Как встарь повелось на великой Руси.
Слезами измеренный чаще, чем верстами, Шел тракт, на пригорках скрываясь из глаз: Деревни, деревни, деревни с погостами, Как будто на них вся Россия сошлась,
Как будто за каждою русской околицей, Крестом своих рук ограждая живых, Всем миром сойдясь, наши прадеды молятся За в бога не верящих внуков своих.
Ты знаешь, наверное, все-таки Родина - Не дом городской, где я празднично жил, А эти проселки, что дедами пройдены, С простыми крестами их русских могил.
Не знаю, как ты, а меня с деревенскою Дорожной тоской от села до села, Со вдовьей слезою и с песнею женскою Впервые война на проселках свела.
Ты помнишь, Алеша: изба под Борисовом, По мертвому плачущий девичий крик, Седая старуха в салопчике плисовом, Весь в белом, как на смерть одетый, старик.
Ну что им сказать, чем утешить могли мы их? Но, горе поняв своим бабьим чутьем, Ты помнишь, старуха сказала:- Родимые, Покуда идите, мы вас подождем.
"Мы вас подождем!"- говорили нам пажити. "Мы вас подождем!"- говорили леса. Ты знаешь, Алеша, ночами мне кажется, Что следом за мной их идут голоса.
По русским обычаям, только пожарища На русской земле раскидав позади, На наших глазах умирали товарищи, По-русски рубаху рванув на груди.
Нас пули с тобою пока еще милуют. Но, трижды поверив, что жизнь уже вся, Я все-таки горд был за самую милую, За горькую землю, где я родился,
За то, что на ней умереть мне завещано, Что русская мать нас на свет родила, Что, в бой провожая нас, русская женщина По-русски три раза меня обняла.
1941
|
(*)
“¿Recuerdas, Aliosha?... Smolensk, lejanías. De lluvia furiosa, el cielo deshecho; cansadas mujeres leche nos traían
en cantaros que abrazaban cual
niños de pecho. Conteniendo su llanto, la lágrima oculta, al pasar, murmuraban: "Que os salve Dios!" Y de nuevo a si mismas se llamaron "reclutas":
pues de antaño en Rusia así se
estiló. El largo camino, medido con llanto, se perdía en bajada, brillaba en subida: aldeas y aldeas con sus camposantos:
en la aldea estaba Rusia reunida.
Como si en toda Rusia, tras cada ventana, con los brazos en cruz, protegiendo a los vivos, nuestros tatarabuelos juntos rezaran
por sus descedientes que en dios
no han creído. Pese a todo creo: la patria que anhelo no es la ciudad en que he vegetado, sino este camino que anduvo mi abuelo, las cruces en las tumbas de mis antepasados.
Yo se que contigo lo mismo ha ocurrido: fatigado de andar de poblado en poblado, cantar de mujeres, de viudas plañidos,
la guerra en la senda me ha
entonado. “¿Recuerdas, Aliosha? Borisovo. La choza. Unas niñas gritando a muerto su llanto: en saco raido, una anciana anosa;
un viejo, cual muerto, vestido de
blanco. ¡Que decirles, dí, que consuelo dolido! La anciana adivinó nuestro amargo calvario, y nos dijo: ¡"No importa, por ahora, ídos!
¡Os esperaremos, si así es
necesario!" "¡ 0s esperaremos!", dijeron los campos. "¡0s esperaremos!", repitió la espesura. ¿Sabes, Aliosha? En la noche oigo llantos,
cual si nos siguiera su voz, su
amargura. Por costumbre rusa, solo cenizas en nuestro suelo fue la retirada; nuestros compañeros cual rusos morían:
a pecho descubierto, la camisa
rasgada. Pero a ambos las balas nos han respetado, más de cara a la muerte tres veces me ví, y me sentí orgulloso por la que más he amado:
por esa tierra rusa, donde yo
nací. Porque en ella he de morir algun día, porque rusa fue la que el ser me ofrendó, porque al irme al combate, una rusa querida,
a lo ruso, tres veces me abrazó y
me besó. 1941
(*) In English, here |