LINKS:

Articles

O

O

O

O

O

O

Prose

O

O

O

O

O

O

Poems

O

O

O

O

O

O

O

O

O

O

O

O

O

O

O

O

O

O

O

O

O

O

O

O

Под хлопьями русского снега,
Где логос неверен, как брод,
Разлуки жестокая нега
Таится, противится, мрет.

Под струями страшного ливня,
Короткого, как благодать, -
Потешнее древнего бивня
Попытка судьбу обуздать.

Продолжу: под западным ветром
Крошатся характер и слог...
Не в этом ли (может, и в этом)
Души сокровенный исток?

Beneath the flakes of Russian snow,

Where logos demands caution like a ford,

The cruel bliss of separation lurks,

Resists and dies away.

Beneath a fierce torrential a loud burst,

Brief as blessing,

Controlling fate’s a droll endeavour,

Droller than an ancient tooth.

But to continue: under a western wind

Both style and character erode…

Does this not constitute (yes, this perhaps)

The hidden source of the soul?

Translated  by Robert Reid

Зое                        

Нас всех размазала история...
Но посреди чумы и блуда
"Я выживу!", как пела Глория,
Я выживу легко и люто,

Вернув любовь в одно касание
И пряча в черепной коробке
Полубольное подсознание,
Которое зажато в скобки.

Во мне Европу косит Азия,
Свобода плачет по бесправью...
И дикая моя фантазия
Бледнеет перед нашей явью, -

Но я клянусь по счету высшему
В ночах пророческих и длинных,
Что выживу (о, да!),
что выживу.
...Как мох могучий на руинах.

                               To Zoya

We’ve all got history on our hands…

But through debauchery and plague

“I will survive” (as Gloria sang)

Survive with ease, survive with rage.

Reducing love to touch once more,

Preserving safe within the head

The subconscious and its niggling sore,

All tightly bracketed away.

Within me Europe’s felled by Asia

And freedom weeps for loss of rights

And my untamed imagination

Goes pale at what’s before our eyes.

But I swear by what is best to swear by,

Through long nights of prophetic vision,

That I’ll survive (oh, yes) survive

Strong

as the moss that thrives…

Translated  by Robert Reid

     Закат столетия свинцов...

     Мы не вполне живем на свете -

     Мы доживаем жизнь отцов,

     Тяжелые, большие дети.

     О, мы не можем ждать и дня -

     Нам истину подай сейчас же! -

     И в каждом гиблая родня

     Гудит, свое не откричавши.

     ...Пока мы ссоримся впотьмах

     И семечки пустые лущим, -

     Ты

     разметалась на ветрах,

     Между прошедшим и грядущим,

     Родная родина моя, -

     Гостеприимные по-русски,

     Не только рощи и поля,

     Но и свирепые кутузки,

     Но и могилы для живых,

     И для здоровых лазареты...

     Сошла б с ума, -

     но кто за н и х

     Рассмотрит новые приметы?

This is the sunset of the century of the bullet.

We are only half living in the light of the world.

We, big, heavy children,

live out the life of our fathers.

Oh, we can not wait for a single day more;

give us the truth right now!

Within each of us our relatives who perished

murmur their stories that were never shouted out.

… While we argue in the dark

and crack hollow nuts

you our home country

were laid out on the hills

between the past and the future.

Not only woods and fields

are hospitable in Russian

but also the harsh prisons,

and  graves for the living,

and sick-bays for the healthy…

I would have gone mad. But who will spot

the new warning signs for them?

Translated by Richard McKane

Я с руки накормлю котенка,
И цветы полью из ведра,
И услышу удары гонга...
— До свидания. Мне пора.

Разучилась писать по-русски
И соленым словцом блистать:
Рыбы, раковины, моллюски —
Собеседники мне под стать.

Нахлобучу верблюжий капор,
Опрокину хмельной стакан.
— До свидания, Божий табор.
Я была из твоих цыган.

И уже по дороге к Лете
Ветер северный обниму
(Слепоглухонемые дети
Так — играючи — любят тьму).

— Сколь нарядны Твои отрепья,
Как светло фонари зажглись,
Как привольно текут деревья,
Наводняя собою высь!

Звуков мало и знаков мало —
Стихотворная строчка спит...
Я истаяла. Я устала.
— До свидания, алфавит.